Королева сплетен - Страница 73

– Да, – говорю я, – в этом беда старых тканей. Правда, они куда лучшего качества, чем современные. Я выяснила, что если пользоваться только натуральными очистителями – без всяких химикатов, то можно добиться неплохих результатов.

– Натуральные очистители, – повторяет женщина. – Дорогая, а нет ли у вас визитки? Мне бы хотелось обсудить это с вами в ближайшем будущем. – Она смотрит на Энди. – Я вижу, вы сейчас очень заняты.

– М-м, – я хлопаю себя по бокам и вспоминаю, что это платье без карманов. А если б они и были, у меня все равно нет визиток. – Нет, но я найду вас и дам свои телефоны чуть попозже, хорошо?

– Было бы чудесно, – отвечает женщина и снова нервно смотрит на Энди. – Увидимся… позже.

Она отходит, а Энди, словно не может больше сдерживаться, кричит:

– Лиззи, опомнись! Что ты говоришь?! Понимаю, может, нам надо немного побыть врозь. Может, когда пройдет немного времени, ты все поймешь. Я тебе докажу. Я буду обращаться с тобой так, как ты захочешь, и все исправлю, Лиззи, клянусь. Когда ты вернешься осенью в Анн-Арбор, я тебе позвоню.

Меня обуревают странные чувства, когда он говорит это. Я не могу этого объяснить, но он словно бы приоткрыл мне завесу будущего…

И я вижу это будущее так отчетливо, словно это фото с высоким разрешением.

– Я не вернусь осенью в Анн-Арбор, Энди, – говорю я. – Разве что за вещами. Я переезжаю в Нью-Йорк.

Позади меня Шери выдыхает:

– Ура!

Но когда я оборачиваюсь к ней, она с каменным выражением лица наблюдает, как Лорена потчует гостей новым шлягером.

– В Нью-Йорк? – Энди удивлен. – Ты?

– Да, я, – говорю я совершенно не своим голосом и выпячиваю вперед подбородок. – А что? Считаешь, у меня не получится?

Энди мотает головой.

– Лиззи, я люблю тебя. Я верю, что у тебя может получиться все что угодно. Все, что ты задумаешь. Ты просто потрясающая девушка.

Только звучит это как «ты потряфающая». Ну да ладно. Все равно я его прощаю за все.

– Спасибо, Энди, – говорю я, расплываясь в улыбке. Может, я все же в нем ошибалась? Не насчет того, что нам не надо быть вместе, конечно. Но, может, он все же не так уж плох? Может, мы даже останемся хорошими друзьями…

– Извините, – снова раздается чей-то голос. Только на сей раз эти не хьюстонская матрона, интересующаяся, как вывести пятна с пятидесятилетнего платья.

Передо мной возникает Люк.

И вид у него далеко не радостный.

– Люк, – говорю я, – привет…

– Это он? – спрашивает меня Люк и показывает пальцем на Энди.

Не понимаю, что на него нашло. Люк обычно так вежлив со всеми.

Со всеми, кроме меня. Но, думаю, я это заслужила.

– Э-э, – я неловко пожимаю плечами. – Люк, это Энди Маршалл. Энди, это…

Но закончить мне не удается, потому что Люк замахивается, и его кулак врезается в челюсть Энди.

...

Да здравствует анархия! Таков был клич членов панковского движения восьмидесятых годов. Но в их постапокалиптическом стиле не было ничего анархичного. Панковское движение вкупе с увлечением фитнесом, возникшим в те же восьмидесятые, еще долгие годы влияли и на высокую, и на уличную моду, осчастливив нас такими предметами гардероба, как высокие бутсы и трико для занятий йогой.

26

Молчание – самый невыносимый ответ.
Мейсон Кули (1927–2002), американский автор афоризмов

– Он пытался меня убить, – все повторяет Энди. Мадам Лорен прикладывает к его губе полотенце со льдом, поэтому речь Энди невнятна.

– Да не пытался он тебя убить, – устало повторяет Чаз. – Хватит вести себя, как изнеженный ребенок.

– Эй, – возмущается Энди из своего убежища за кухонным столом. – Посмотрел бы я на тебя, если бы какой-то придурок ни с того ни с сего въехал тебе по лицу.

Только из-за акцента и разбитой губы у него выходит так: «Пошмотрел бы я на тебя, ешли б какой-то приджурок шо всей джури въехал тебе по лишу».

– Чаз, – спрашиваю я озабоченно, не обращая внимания на их перепалку. – А где Люк?

– Не знаю, – говорит Чаз, хотя именно он разнимал драку. Правда, драки как таковой не было. Скорее, один человек пытался убить другого. После удара Люк тут же отдернул руку и стал трясти ею. Видимо, поранился о зубы Энди.

Теперь Энди жалуется, что они качаются. Чаз, подошедший поздравить Шери с тем, что она так опозорилась на сцене, удержал Энди от ответного удара.

Благо, многого для этого не потребовалось – просто положить руку на плечо. Из Энди, как видно, любовник лучше, чем боец.

Впрочем, сам он об этом не догадывается.

– С чего он взбеленился?! – кипятится Энди. – Я ничего плохого не сделал Лиз! Я просто разговаривал с ней!

– Лиззи, – скучающим тоном поправляет его Шери. Она стоит, прислонившись к раковине, стараясь не мешать официантам, разносящим первое блюдо – лосося. Шеф-повар же пытается пробиться к плите со вторым блюдом – фуа-гра. – Ее зовут Лиззи, а не Лиз.

– Да неважно, – шипит в полотенце Энди. – Когда я найду этого мерзавца, я ему покажу пару приемов.

– Никому ты ничего показывать не будешь, – твердо заявляет Чаз. – Потому что ты уезжаешь. В три часа есть поезд на Париж, и я прослежу, чтобы ты на него попал. Ты и без того натворил дел.

– Да ничего я не сделал! – вопит Энди. – Вот ваш французский мерзавец…

– Он не француз, – все тем же скучающим тоном говорит Шери, разглядывая свои ногти.

– Лиззи, – обращается ко мне Энди из-под полотенца, – послушай. Мне неловко сейчас поднимать эту тему, но как насчет денег?

Я хлопаю глазами.

– Денег?

– Ну да. Ты обещала одолжить мне на оплату обучения. Они мне очень нужны, Лиз.